(1891 – 1977)

ПРО МОЮ ЖИЗНЬ

Небольшой город Усть-Каменогорск, разбросавший одноэтажные домики на берегу быстрого Иртыша. Куда ни взглянешь — кругом горы, одни совсем близко другие виднеются вдали. Широкие прямые улицы, летом пыльные, зимой заваленные сугробами снега. На окраине города — старинная крепость, построенная в начале XVIII века, чтобы держать в повиновении кочевников-казахов, населявших предгорья Южного Алтая.

В этой крепости в последние годы прошлого века отбывал солдатскую службу крестьянин села Секисовского Мелентий Волков. Человек больших способностей, Мелентий Михайлович быстро научился грамоте в батальонной учебной команде, приобрел прекрасную строевую выправку, отлично стрелял, назубок выучил уставы. Казалось, ему предстояла военная карьера, но он был прям и независим, не угождал начальству — и дальше фельдфебеля не пошел.

Солдаты любили и уважали фельдфебеля Волкова — он был строг, но справедлив и честен, ни одна казенная или солдатская копейка не прилипала к его рукам. Скудное жалованье, заработок жены, которая шила солдатские рубахи по восемь копеек за штуку,— вот на что существовала семья. В этой семье 14 июня 1891 года появился первенец Александр.

Воспоминания первых лет моего детства неизменно связаны с казармой. Я проводил там время с утра до вечера, ходил с ротой на стрельбище, собирал в окопчиках пустые патроны. Солдаты, на шесть лет оторванные от семьи, от детей, любили меня, нянчились со мной, делали мне игрушки.

Читать я выучился необычайно рано, трех или четырех лет. В пятилетнем возрасте я уже читал Майн-Рида, странствовал по прериям с отважными индейцами, плыл на плоту по океану с юнгой Вильямом.

Рано пристрастился я к уженью рыбы. Более семидесяти лет назад природа Южного Алтая отличалась удивительным изобилием. На речных протоках и озерах гнездились бесчисленные стаи диких уток, в ковыльных степях гуляли осторожные дрофы. Иртыш кишел рыбой, и мы, мальчишки, с примитивными снастями и никудышным уменьем удить, приносили домой такие уловы, которым позавидовал бы теперь любой московский рыболов-спортсмен.

Но годы шли, кончилось беззаботное детство. Когда мне исполнилось восемь лет, отец за руку отвел меня в городское училище. Приближаясь к двухэтажному каменному зданию, я смотрел на него с робостью, и мне казалось, что оно по своему величию не уступает дворцам, о которых я читал в книгах. Мог ли я тогда думать, что через двадцать лет в этом самом училище под моим началом будет коллектив из двадцати учителей и нескольких сот учеников? Но будущее — хорошее или плохое — скрыто от человека.

Учился я отлично, из класса в класс переходил с наградами.

В нашем отдаленном крае, где не было больших городов, не существовало фабрик и заводов, перед юношами, оканчивавшими ученье, стоял трудный вопрос: какую выбрать профессию? Выбор был невелик: пойти писцом в канцелярию, приказчиком к купцу или стать сельским учителем. Большинство из нас, окончивших городское училище, избирали жизненный путь учителя. Пошел по этому пути и я.

Если бы моя юность проходила в Усть-Каменогорске теперь, в семидесятых годах XX века, то я за 15 минут дошел бы от своей квартиры до Педагогического института, чтобы отдать документы секретарю приемной комиссии. А в те далекие времена, в 1907 году, мне пришлось поехать за две тысячи верст — держать конкурсный экзамен в Томский учительский институт.

В России в ту пору учительских институтов было всего десять, и потому конкурс оказался очень большой. Но я сдал все экзамены на пятерки и в списке принятых числился первым. Какое восторженное письмо написал я своим учителям! Ведь это они дали мне такие основательные знания и вправе были гордиться моим успехом.

Но вы, юные друзья мои, читая эти строки, не подумайте, что при царском строе все было так хорошо и просто: захотел человек учиться, и тут же его мечта осуществилась. Слишком много было препятствий на пути к этой мечте.

Начать с того, что я окончил городское училище. Небольшое это образование, но и его в царской России получить было крайне трудно. Если бы отец после солдатчины вернулся в деревню, никогда не видать бы мне и этого скромного образования. Только богатые крестьяне могли отправлять сыновей в город: надо было платить за нравоучение, покупать учебники, форменную одежду, оплачивать квартиру и пищу. А наша семья не принадлежала к числу богатых, и ученье в городе было бы для меня недоступно.

Но и окончившему городское училище не так-то просто было поступить в учительский институт. По сравнению с учительскими семинариями, готовившими учителей для сельских школ, институты давали своим питомцам большие преимущества. После института они имели право преподавать в городских училищах и даже в младших классах гимназии. В десяти учительских институтах России было 750 мест, а туда ежегодно стремились поступить тысячи учителей. Это были опасные конкуренты для нас, шестнадцатилетних юношей. В 1907 году в Томский институт поступило 25 человек, из них только 5 было «городских», а все остальные — учителя, иные со стажем в 10—15 лет. Но все мы жили дружно.

Теперь вы, быть может, скажете: «Ну что ж тут такого, просто подвалило человеку счастье!»

Но вы будете неправы. Еще Суворов говорил: «Помилуй бог, все счастье да счастье, а где же уменье?»

Счастье мне помогло, но было и «уменье». Я учился на одни пятерки, прочитал классиков, знал наизусть множество стихов Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Алексея Толстого, математику любил так, что сверх заданных решал десятки хитрых задач. Вот все это, а не одна удача помогла мне в моей тяжелой борьбе за образование.

Завидую я вам, современные школьники, когда читаю на страницах «Комсомольской правды» перечисление сотен вузов и техникумов, широко открывающих перед вами двери каждую осень. Вы живете в счастливое время — открыть себе широкий путь в жизнь зависит исключительно от вас, от вашего желания и старания.

Простите меня за это отступление, но оно необходимо. Вы, молодежь, плохо знаете прошлое, для вас это давно перевернутая страница истории, и только мы, люди старших поколений, помним, как трудно было пробиваться от мрака к свету, от невежества к знанию.

Я окончил учительский институт в 1910 году, и с этого времени началась моя почти полувековая педагогическая деятельность. Начал я службу учителем начальной школы, а закончил ее доцентом кафедры высшей математики столичного вуза. Понятно, мне все время приходилось повышать свою квалификацию. Без отрыва от работы я продолжал свое образование, окончил математический факультет Московского университета, изучил языки — латинский, французский, немецкий, английский.

Но как же я стал писателем?

Пристрастие к литературе я унаследовал от матери, потому что отец знал только одну-единственную сказку про Финиста — ясна сокола, которую и рассказывал нам, своим детям, в зимние вечера. Но у мамы сказок, легенд, преданий было в голове множество, она запоминала все, прочитанное или услышанное ею, и как-то своеобразно преломляла в своем воображении. Прочитанная ею у писателя Погосского страшная история о разбойнике, впущенном глупой девочкой-горничной в дом в отсутствие хозяев, происходила в нашем городе, чуть ли не на соседней улице... Как дрожали мы под одеялами, слушая жуткие подробности, рождавшиеся в уме рассказчицы... А трагикомический случай с женщинами, возвращавшимися с покоса в ночную пору, за которыми гналась копна сена. А вихорь, крутящийся в летний зной на пыльной дороге. Если бросишь в него нож со словами заклятия, он, вихорь, рассыплется мелким серебром...

Свой первый роман я начал писать в двенадцать лет. Сюжет его был навеян чтением «Робинзона Крузо». Мой герой потерпел крушение и, спасшись с затонувшего корабля, попал на необитаемый остров. Дальше двадцати страничек в школьной тетради рукопись не продвинулась, и время уничтожило мой детский труд.

В двадцатых годах я написал несколько пьес, они не без успеха исполнялись любителями на местной сцене, а впоследствии ставились в клубах Ярославля.

Серьезно заниматься литературой я стал в середине тридцатых годов, после того как переехал в Москву.

Однажды, читая старинную книгу, я натолкнулся на интересный факт. русский человек поднялся на воздушном шаре задолго до того, как это сделали братья Монгольфье. Это и послужило основой для моего первого исторического повествования, которое я вначале назвал «Первый воздухоплаватель».

Действие происходит при императрице Елизавете Петровне, в пятидесятых годах XVIII века. Купеческий сын Дмитрий Ракитин, случайно замешанный в политический заговор, осужден на пожизненное заключение в крепости. И там, в одиночной камере, Дмитрию приходит идея создать летающий снаряд, подъемную силу которому дает горячий воздух. Ракитину удается убедить коменданта крепости помочь ему в осуществлении дерзкого замысла. Воздушный шар сделан, Дмитрий улетает из крепости.

Эту повесть я попросил прочитать в рукописи Антона Семеновича Макаренко. Он очень хорошо о ней отозвался.

Повесть была издана Детиздатом в 1940 году под названием «Чудесный шар».

В те годы, когда я работал над «Чудесным шаром», мне довелось прочитать на английском языке сказочную повесть американского писателя Франка Баума «Мудрец из страны Оз».

Сказка понравилась мне увлекательным сюжетом. Но представить ее советским детям в том виде, как написал ее Баум, я считал невозможным. Действие в сказке развивалось случайно, не было единой линии, связывавшей поступки героев.

Мне пришлось значительно переработать сказку Баума, многое я выбросил, многое добавил, расширил характеристики героев.

Сказку благословил в путь Самуил Яковлевич Маршак, он рекомендовал ее Детиздату.

Как видите, у меня были хорошие руководители на первых порах моей литературной деятельности: С.Я.Маршак, А.С.Макаренко Во многом обязан я А.А.Фадееву, М.Я.Ильину, В.Б.Шкловскому, которые оказывали мне в те годы дружескую помощь. В январе 1941 года я был принят в Союз советских писателей.

Мои произведения в основном относятся к трем жанрам.

С детских лет меня интересовала история — я зачитывался «Войной и миром» Л.Толстого, романами Дюма, Данилевского. И потому, наверно, первой моей книгой стала историческая повесть «Чудесный шар». И после этого я не раз обращался к историческому жанру.

Позднее мною были написаны романы «Два брата», «Зодчие», «Скитания», повесть «Царьградская пленница».

В последнее десятилетие я отдавал много времени сказкам.

Золотым ключиком, открывшим мне двери в Волшебную страну, оказалась сказка «Волшебник Изумрудного города». Ребята стали присылать мне множество писем с требованием продолжать рассказ о приключениях Элли и ее друзей — Страшилы, Железного Дровосека и Льва. Противостоять этому натиску детских желаний было невозможно.

Я создал сказочные повести «Урфин Джюс и его деревянные солдаты», «Семь подземных королей», «Огненный бог Марранов», «Желтый Туман», «Тайна заброшенного замка».

Мне особенно приятно вспомнить о книге «Земля и небо», которая написана в научно-художественном жанре.

Ведь астрономия — это тоже одно из моих постоянных увлечений, она близка к моей основной профессии — математике.

В книгу «Земля и небо» вошли занимательные рассказы по географии и астрономии. Она переведена на шестнадцать языков народов советских республик и зарубежных стран. Ее читают дети Индии и Вьетнама, маленькие французы и англичане, чехи, поляки, болгары, литовцы, латыши, казахи, молдаване, украинцы...