Известный сатирик встретился с корреспондентом «КМ Литература» и ответил на несколько вопросов.

	Анатолий Трушкин

KM.RU: Анатолий Алексеевич, чем мышление сатирика отличается от мышления обычного человека?

Анатолий Трушкин: Мышление сатирика отличает некая парадоксальность. Сатирик не просто видит - видят все, с той или иной степенью четкости – он замечает искажение, «карикатуру» жизни, и способен ее отразить. Сколько ни пытайся написать серьезный рассказ – все равно получится что-то смешное. Трудно сказать, откуда это берется – так уж Бог поцеловал. Это напоминает известную историю про птичку, которую спрашивали, почему она поет, а она отвечала, что если бы она знала, то, наверное, не пела бы.

KM.RU: Какое место, на Ваш взгляд, занимают юмор и сатира в литературе?

А.Т.: Юмор и сатира – это неотъемлемая часть любой национальной литературы, нужны и «серьезный» писатель, и юморист, но каждый по-своему и свое время. С другой стороны, мою самооценку заметно поднимает тот факт, что юмористические ростки Природа выбрасывает все-таки реже. Например, в Союзе Писателей СССР состояло десять тысяч человек, а в объединении драматургов эстрады, которое я одно время возглавлял, всего семьдесят. Да и в русской литературе, по сравнению с просто классиками, великих сатириков все-таки не так много: Гоголь, Щедрин, Булгаков, – вот, собственно, и все. Значит, сатириков надо ценить!

KM.RU: Когда Вы в себе по-настоящему открыли сатирика?

А.Т.: Ну, в компаниях как говорят: нет некрасивых женщин, нет неостроумных мужчин. Чувство юмора я в себе всегда осознавал, но насчет того, что «писа-а-атель», и что «пора бронзу собирать на памятник», - ничего подобного никогда не было. Я до сих пор сам на себя из-за угла с удивлением посматриваю: куда забрался! Наверно, если Господь меня спросит: «Что ж, я тебе талантишко дал, надо было работать, а ты все озирался и из-за угла поглядывал», - то крыть нечем будет.

А если серьезно, то, во-первых, мне просто нравится работать – это и есть подтверждение моего, высоким стилем говоря, призвания. Потом, когда начались публикации, пришел некоторый успех, когда я стал жить за счет творчества, и даже содержать семью – вот тогда я осознал, что я сатирик-профессионал. Третье подтверждение – это признание людей, которых я уважаю. Мне всегда было лестно услышать похвалу со стороны Григория Горина, Аркадия Арканова, Михаила Жванецкого. Четвертое подтверждение – книги, их у меня семь штук, восьмая на выходе. Ну и, наконец, когда пошли звания, лауреатства всяческие: «Золотой теленок», «Золотой Остап», «Золотой Оскал», золотой «Хрустальный дельфин», Золотая корона на фестивале «Короли смеха», - я понял, что я не последний в своем жанре. Конечно, все это, по большому счету, ерунда, но тщеславие все-таки греет. Но вообще, я скромный! Скромный! По этому поводу я даже вспомнил одну репризу: «У себя в дневнике я так и написал: скромность, скромность и еще раз скромность. Прямо говорю – есть много людей веселее, остроумнее и талантливее меня. Другое дело, что встретить кого-либо из них до сих пор не удалось».

KM.RU: В каком жанре Вам больше всего нравится работать?

А.Т.: Вы знаете, в свое время я сгоряча брался за все подряд - где от жадности, где из интереса, где из-за уговоров коллег по литинституту. Но в итоге я пришел к выводу, что крупные формы - сатирические романы, киносценарии, театральные комедии - не мое. Самая органичная для меня форма – короткая: рассказы, сценки, миниатюры, отдельные фразы, - вот мой круг. Но, с другой стороны, набить немножко шишек тоже иногда бывает полезно, чтобы потом никому не завидовать и не ругать себя за то, что не все попробовал.

Другое дело, что сейчас признание и материальная обеспеченность дают мне возможность писать то, что я хочу, не беспокоясь о том, куда потом пойдет мое сочинение – на эстраду, в книгу, в «Фитиль» или в «Ералаш». Но, может быть, я все-таки ориентируюсь главным образом на эстраду, потому что я с эстрады начинал, да и кормит в основном именно эстрада.

KM.RU: А какое место в вашем творчестве занимает афоризм?

А.Т.: Я не считаю себя афористом в строгом смысле слова. Порой у меня рождаются какие-то фразы, например, в начале 1990-х, было такое: «В феодальном государстве лучше всех жили феодалы, в капиталистическом государстве лучше всех живут капиталисты, если у нас лучше всех живут проститутки, в каком государстве мы живем?». Но, по-моему, это не афоризм, а просто короткая реприза. Афоризм – это что-то вроде: «Живи так, чтобы не было потом мучительно…». Афористы могут сочинять вот такие веские высказывания на какую-то заданную тему, скажем: «Мужчины и женщины», «Болезни», «Пьянство» и так далее… Впрочем, в том «Афоризмы» из «Антологии сатиры и юмора России XX века» они одну или две мои фразы все-таки включили.

Конечно, у меня дружеские отношения с членами Московского клуба афористов - все-таки мы собратья. Они меня уважают, приглашают участвовать в концертах, я с удовольствием пишу предисловия к их сборникам. Моя любимая литературная форма – рассказ - покрупнее афоризма, но это же не запрещает нам дружить.

KM.RU: Над чем Вы сейчас работаете?

А.Т.: Да все над тем же - над рассказами. Недавно я побывал в Запорожье, на региональном фестивале под названием «Золотой кролик». Я выступал в качестве председателя жюри и читал два совершенно новых своих рассказа. На самом деле выносить на широкую публику, а тем более - на телевизионную запись, не опробованные произведения рискованно. Но в данном случае мне просто некуда было деваться: ничего другого под рукой не оказалось. Один из этих двух рассказов имел невероятный успех, и это меня радует: если из шести хороших один оказывается очень хорошим, он будет долго жить и кормить меня.

KM.RU: Какие темы Вас больше всего интересуют?

А.Т.: Как-то раз корреспондент одного украинского журнала меня спросил, что это у меня так много рассказов про пьянство да про воровство, а я ему ответил, что темы-то вечные. А потом мне присылают номер журнала с интервью, а заголовок к материалу такой: «Трушкин пишет о вечном: о воровстве и пьянстве». И мне эта фраза так понравилась, что я ею впоследствии воспользовался, только сделал ее чуть более благообразной. Свой день рождения я обычно отмечаю творческим вечером в ЦДЛ, и вот один из вечеров у меня так и назывался: «О вечном: о любви, воровстве и пьянстве». Красиво сказано! После этого плакать хочется.

Помнится, Салтыков-Щедрин сказал: «Ничто так не обескураживает порока, как сознание, что он угадан и что по его поводу уже раздался смех». Однако в действительности не получается обсмеять да и уйти – то и дело приходится возвращаться. Время переломилось. Раньше не надо всем разрешали смеяться, потом, когда ворота раскрыли, все кинулись тихо мстить КПСС и гарцевать на разминированном поле – и я этому тоже дань отдал. Потом угомонились, со временем стало понятно, что человека ничто не меняет – ни та формация, ни эта. Хотя, естественно, сейчас на первый план вышли другие пороки и добродетели. Раньше был народ открытее, прямее, добродушнее, не зазорно было попросить у соседа в долг, стрельнуть закурить на улице, разговориться с первым встречным. Нынешний народ после стрельб и неожиданного обогащения меньшинства стал как-то настороженнее, ушел в себя. Так что теперь к моим «вечным темам» добавилась еще и темы жадности и равнодушия.

KM.RU: Как Вы оцениваете состояние современной сатирической эстрады?

А.Т.: К сожалению, с экрана сейчас такое идет - что называется, ни уму, ни сердцу. В лучшем случае, для диафрагмы: она при смехе как-то колышется, но глубина мысли такая, что нырять в нее не стоит, потому что разобьешься – дно рядом. Если ты перед этим не выпил 100 грамм, от такого юмора становится немножко грустно. А у канала «Культура» - единственного из телеканалов, который можно смотреть, в плане юмора почему-то не получается. Они несколько раз обращались ко мне, я что-то пытался для них сделать, но пока хода этим идеям нет. Вообще, у нас в стране до сих пор существует какая-то революционная традиция, что все должно быть для народа. Но ведь и интеллигенция - тоже свой брат, а мы ему ничего в плане юмора не даем. Хорошо бы, чтобы подобные начинания поддерживались, если уж не властью, то обществом. Власть традиционно на сатиру взирает с каким-то таким прищуром, хотя мы, сатирики, первые помощники государства. Мы же первые видим какое-то несоответствие, нелепость, глупость, какой-то тревожный если не грохот, то хотя бы писк - только кому сейчас все это нужно?